– И кто же был вашим противником в тренировочном поединке?

Я молчала, насупившись. Молчал Альвин, играя желваками. Молчал магистр Ирвин, недовольно поводя кустистыми седыми бровями.

– Я вас понял, – первым нарушил тишину магистр. – Что ж, я сделал все, что смог.

– Спасибо за помощь. – Я печально смотрела на сапог, в который моя нога однозначно бы теперь не влезла. – Альвин, помоги мне добраться до кельи, пожалуйста.

Уже у самых дверей магистр окликнул меня:

– Я не хочу знать, какой проступок совершил мой внук. Он получил свое наказание. Но те, кто осмелился переступить через самые основы Ордена, будут наказаны. На первый раз, благодаря вам, наказание будет великодушным. Но второго раза я не допущу.

Кивнув, я сжала плечо Альвина и похромала к выходу.

Я вытянула ногу на подставленную табуретку, положив одну руку поперек живота, а второй подпирая щеку, и наблюдала, как по келье от стены к стене мечется Альвин.

– Как вы могли?! – вопрошал он уже в который раз. – Стоило вас оставить ненадолго без присмотра, так вы ухитрились получить травмы! И где? В Алой крепости – месте, где вы должны быть в наибольшей безопасности, чем где-либо!

– Если ты сейчас же не угомонишься, я припомню, что ты меня обнимал. – Устав от мельтешения, я решила жестоко зайти с козырей и не прогадала.

Мой оруженосец возмущенно открыл рот, хватанул пару раз воздух, выразительно вращая глазами и меняя цвет лица на пунцовый, потом звучно клацнул зубами, тяжело вздохнул и отвернулся.

– Вы сами знаете, что это неправда, – обвиняюще пробурчал он, садясь на вторую, принесенную из его кельи табуретку и беря в руки мой наголенник.

– Знаю, но мне это совсем не мешает тебе об этом напоминать. – Несколько мгновений я с ехидной усмешкой смотрела в обиженно-оскорбленный лик, а потом махнула рукой. – Альвин, ну хватит переживать из-за пустяка. Плечо починили, нога быстро заживет сама, ты же слышал магистра. Лучше скажи мне, о чем вы с ним говорили, если это не секрет. – Я быстро перевела тему, не желая слушать очередные возражения, которые включали в себя как беспокойство за мою целостность, так и сомнения, пусть и не совсем беспочвенные, в моих умственных способностях.

– Магистр расспрашивал о прошлом. О том, как я стал тем, кто я есть. – Альвин пожал плечами и принялся придирчиво осматривать крепления на наголеннике.

– Не предлагал тебе стать храмовником? – Я поерзала на стуле, пытаясь удобнее расположить ногу на табурете, и потому пропустила большую часть укоризненного взгляда, который адресовал мне телохранитель.

– Даже если бы предлагал, я бы не согласился, – тоном, полным непоколебимой уверенности, ответил Альвин и, отложив один наголенник, взялся за другой.

– Почему?

– Да вы же шею себе свернете, если рядом не окажется меня или Харакаша! – вдруг снова вспылил он, едва ли не откидывая несчастный понож.

Я поджала губы и недовольно нахмурилась, сверля Альвина глазами. Тот отвечал мне не менее выразительным, пылающим праведным возмущением взором.

От взаимного созерцания отвлекло нас отнюдь не деликатное покашливание и последующий вопрос:

– Мне попозже зайти? – Ехидно осклабившаяся физиономия островитянина, оперевшегося на дверной косяк, стала последней каплей.

– ДА!

– Нет!

Мы с Альвином крикнули одновременно, сверля друг друга гневными взглядами.

– Ого, мальчик, да ты буквально растешь в моих глазах. – Рыжебровый просочился в келью и прикрыл за собой дверь.

– Вы совсем охренели, господа?! Пошли вон из моих покоев! – Я попыталась встать, перевернула табуретку и, злобно зашипев, чуть не навернулась сама. От постыдного падения меня спас стул, в спинку которого я вцепилась.

– А если и пойдем, ваше высочество, то что? – Харакаш вдруг стал предельно серьезным и вперил в меня пристальный взгляд своих почти прозрачных глаз.

Сжав спинку стула до побелевших костяшек, я опустила веки.

– Хватит считать меня… неспособной о себе позаботиться! Хватит игнорировать мои требования. Хватит носиться со мной, как со стеклянной вазой. – Открыв глаза, я медленно перевела взгляд от одного мужчины к другому, говоря даже тише, чем обычно, и стараясь сдерживать себя, как могу. – Я, черт вас побери, не та избалованная принцесска, которую вы знали! Мне не нужны няньки!

Альвин беспомощно посмотрел на мастера меча, который, скрестив руки на груди, изучал меня взглядом, словно бы впервые видя.

– А кто тебе нужен, Эвелин?

– Друзья, – не задумываясь, выпалила я.

Оба моих спутника молчали, лишь единожды коротко переглянувшись.

– Ну что, что вы затихли? – Я опустилась на стул, подцепила здоровой ногой табуретку и, поставив ту поудобнее, снова устроила на ней поврежденную конечность. – Друзья мне нужны. Которым я могу спину подставить не потому, что они дали клятву верности моему отцу, а потому что верю в них. Которые поддержат меня и будут верить в меня. Которые будут знать, что мне безразлично, какого они пола и сословия, и что принцессу я буду изображать только на людях для вида. Которые перестанут относиться ко мне как к беспомощному ребенку и не будут игнорировать мои просьбы, думая, что знают, как мне будет лучше… – Последнее я уже практически ворчала себе под нос, поджав губы и уткнувшись взглядом в носок собственного сапога.

– Длинный список, Эвелин. А что ты дашь своим друзьям? – Харакаш так и не сменил позы, но мне показалось, что его взгляд стал чуточку теплее.

– Не знаю. Все, что они попросят, наверное. И что будет в моих силах. – Я пожала плечами, снова разглядывая свою обувь.

На секунду воцарилось молчание. Первым его нарушил Альвин.

– Я хочу, чтобы вы не рисковали собой попусту. – Он хмурился, глядя на меня со всей серьезностью.

– А я хочу, чтобы ты говорила мне правду. В тех случаях, когда это не является необходимой тайной. – Островитянин выразительно поднял бровь. – Наши пожелания в твоих силах?

– Да. – Я шмыгнула носом, чувствуя странную трогательность момента. – Простите меня… Что я накричала на вас… и вот это все. Мир?

– С кем не бывает, – отмахнулся Харакаш и снова расплылся в своей фирменной улыбке, напоминая мне очень специфичного чеширского кота. – А теперь, будь добра, друг мой, расскажи в деталях, что произошло в тренировочном зале.

Харакаш и магистр сидели друг напротив друга. Островитянин внешне казался весьма расслабленным, его взгляд блуждал по кабинету, изучая отделку и задерживаясь на корешках книг в шкафах, храмовник, наоборот, – предельно собранным. Сухие, по-старчески узловатые пальцы были сложены пирамидкой и напряжены.